Проблема серых агропоставок вышла за рамки двухсторонних отношений

Ни для кого не секрет, что в белорусско-российских отношениях не последнее место занимает вопрос прозрачности поставок продукции агропромышленного комплекса. За последние пять лет, со времени введения западных антироссийских санкций и ответных действий на это со стороны Москвы между странами неоднократно вспыхивали серьезные противоречия в данной отрасли сотрудничества. При этом основные претензии, как правило, исходили и продолжают исходить со стороны России, где Федеральная служба по ветеринарному и фитосанитарному надзору (Россельхознадзор) уже не один раз заявляла о несоответствии качества поставляемой с территории Белоруссии продукции и откровенной фальсификации документов с целью поставки на российский рынок так называемой санкционки. Несмотря на это, сегодня между Минском и Москвой все же существует понимание того, что простыми ограничениями и запретами существующие вопросы решить невозможно, так как они уже вышли за рамки двухсторонних отношений. Неслучайно, 13 февраля Белоруссия и Россия утвердили очередную дорожную карту, предусматривающую процедуру снятия взаимных ограничительных мер на 2019 год и пришли к соглашению «о необходимости выработки четкого и понятного механизма регулирования транзита сельхозпродукции по территориям стран-членов ЕАЭС».

Стоит напомнить, что из-за существующих в рамках ЕАЭС прозрачных границ проблема контроля за передвижение некачественной и контрафактной продукции наносит серьёзный урон, прежде всего, России. Именно российский рынок является конечной точкой большей части как импорта, так и внутренней торговли в Союзе. При этом наиболее остро эта тема звучит именно в белорусско-российских отношениях, так как западное направление является наиболее выгодным для контрабандистов с точки зрения поставок санкционной продукции в РФ. По данным Россельхознадзора, за 2018 год были выявлены многочисленные факты так называемого ложного транзита белорусской говядины и молочной продукции, поставки которой в Россию запрещены. Как отмечают в Россельхознадзоре, зачастую вместо стран-получателей - Казахстана, Армении и Киргизии - товар из Белоруссии попадает на российский рынок: только за 9 месяцев 2018 года более 62 тыс. тонн продукции (74,9% от общего объема поставок) не доехали до своих получателей. В этой связи российская сторона уже неоднократно указывала на сложившуюся ситуацию и требовала от Минска усилить контроль над транзитом.

Более того, в начале февраля премьер-министр России Дмитрий Медведев даже предоставил своему белорусскому коллеге Сергею Румасу материалы с конкретным указанием товаров и компаний, которые задействованы в организации незаконных поставок. Увы, на все эти замечания в Минске всегда заявлялось, что белорусская сторона следит за контролем своей продукции, пресекает незаконные поставки, а по выявленным фактам, в которых, по её мнению, виноваты российские фирмы, всегда проводятся проверки. При этом нельзя отрицать того, что белорусские таможенники время от времени действительно пресекают ввоз санкционной продукции в РФ, а в стране даже возбуждаются уголовные дела по данным фактам. Например, в середине февраля прошли массовые задержания в структурах, связанных с «Белтаможсервисом» - организацией, которая неоднократно была замечена в пособничестве поставок в Россию фальсификата. Однако подобные дела в Белоруссии крайне редки и не носят системного характера, а объемы задержанных товаров остаются каплей на фоне общего объема «серого» импорта. Схожая ситуация наблюдается и в российско-казахских отношениях. Еще в сентябре 2018 года Россельхознадзор заявил, что не исключает возможного ограничения поставок животноводческой продукции из Казахстана. Это было связано с тем, что «казахстанская сторона не обеспечивает прослеживаемости поставок своей животноводческой продукции в РФ», а Россия «может столкнуться с реэкспортом санкционных товаров, а также ложным транзитом такой продукции по своей территории». При этом, как и в случае с Белоруссией, Астана любые претензии Москвы категорически отвергает, считая обвинения надуманными и свидетельствующими о попытке России защитить своих производителей.

Более того, в Казахстане и сами стали обвинять российских партнёров в нежелании работать согласно достигнутым договоренностям. Например, в середине прошлого года Минсельхоз РК предъявил претензии к оформлению ввозимой из России в республику животноводческой продукции, считая, что поступающие в республику товары приходят без 32-значного кода ветеринарного сертификата, что не позволяет их проверить. При этом в Астане отметили, что все просьбы к российской стороне получить доступ к информационной системе «Меркурий», позволяющей просматривать выданные в РФ сертификаты, были отвергнуты. Таким образом, следует признать, что сегодня проблема прослеживаемости поставок сельхоз- и иной продукции стала одной из наиболее актуальных на всем пространстве ЕАЭС, а не только в рамках белорусско-российских отношений. И именно поэтому межгосударственные споры были перенесены на наднациональные площадки, где и предлагается создать четкие и понятные всем правила игры. При этом необходимо отметить, что сегодня уже существует ряд предложений, как создать единые и эффективные механизмы слежения за передвижением товаров на всех его этапах - начиная от производства и заканчивая появлением их на прилавках. В данном случае речь идет о двух принципиальных моментах: а) маркировке всей продукции и б) создании единой цифровой системы слежения.

Известно, что с 1 июля 2018 года производители в России должны оформлять ветеринарные сертификаты на животноводческую продукцию в электронном виде в уже указанной выше системе «Меркурий», куда заносятся сведения о производимой, перемещаемой и реализованной на территории РФ продукции. В этой связи российская сторона на протяжении нескольких месяцев вела переговоры о подключении к ней и Белоруссии. В конце декабря стало известно, что странам удалось договориться об объединении своих систем электронной ветеринарной сертификации непереработанных продуктов животноводства, сырого мяса, молока и рыбы. К апрелю текущего года должна заработать и общая электронная сертификация уже готовой продукции. Этот шаг стал, пожалуй, наиболее серьёзным успехом переговорного процесса, что позволило снизить градус напряженности между странами. Еще одним направлением сотрудничества, которое должно избавить партнёров от постоянных взаимных обвинений, должна стать маркировка товаров, инициатором которой в данном случае снова выступила Россия, где с 2018 года проводится пилотный проект по маркировке меховых изделий с помощью радиочастотных (RFID) меток. Соглашение о маркировке товаров средствами идентификации в ЕАЭС было заключено 2 февраля 2018 года в Алматы и вступило в действие в августе того же года.

По замыслу разработчиков, оно должно стать главным средством борьбы с контрабандой и «серым» импортом. Однако следует отметить, что в данном случае страны все ещё не смогли решить вопрос, каким образом можно будет наладить отслеживание продовольственных товаров, хотя и признается, что эффект от этого будет крайне положительным. В пример можно привести тот факт, что эксперимент по введению маркировки меховой одежды показал, что объемы легальной торговли только за год выросли в шесть раз. И в этом плане совершенно неслучайно, что страны-участницы ЕАЭС на национальном уровне уже приступили к активной маркировке своих товаров. Например, если на сегодняшний день для всех стран ЕАЭС действительна лишь единая маркировка меховых изделий, то в Белоруссии она действует для 23 групп товаров. В России подобный перечень также постоянно расширяется, и для большинства товаров маркировка станет обязательной с 1 декабря 2019 года. В конечном счете большинство экспертов считают, что все вышеуказанные меры должны будут способствовать улучшению нынешней ситуации, хотя маркировка и создание единых информационных баз и не являются панацеей от всех проблем. Результативность евразийских соглашений в данной области, как и всего процесса дальнейшей интеграции, во многом будет зависеть от оперативности и эффективности работы всех участников ЕАЭС, а также их готовности слышать и учитывать интересы партнеров.